По материалам исследований Михаила Злобина, минусинского краеведа
Декабрист Тютчев Алексей Иванович.

1. Родословная декабриста.
А.И.Тютчев родился в 1801 году. Отец его дворянин, помещик Брянского уезда Орловской губернии, капитан в отставке Иван Иванович Тютчев. Мать — Мария Алексеевна Мачихина. За отцом числилось 328 душ, заложенных в Опекунском Совете и более 60 тыс. руб. долга. Имение Ивана Ивановича Тютчева находилось под Брянском, где и проходило детство Алексея Ивановича, бу-дущего декабриста. В семье Тютчевых были еще 4 сына: Сергей, Федор, Михаил, Иван и дочь Варвара. Михаил Иванович Тютчев родился в 1803 году (умер в 1880 г.) к моменту восстания декабристов в 1825 г. был в чине прапорщика Черниговского конноегерьского полка и в восстании этого полка в январе 1826 г. не участвовал. Дослужился до чина штабс-ротмистра Федор Иванович Тютчев — прапорщик Казанского драгунского полка. Иван Иванович Тютчев жил с родителями. Сведений о Сергее нет — видимо, он умер еще до восстания декабристов. Сестра декабриста Варвара Ивановна в замужестве за Федором Бердяевым, подполковником, бывшим управляющим Петергофом. Их дочь, Марфа Федоровна Бердяева, стала женой известного этнографа, краеведа, член Русского географического общества, начальника Минусинского округа, князя Николая Алексеевича Кострова (с 18.. по 1861 г.).
Род Тютчевых древний. Сведения о нем исходят от Захария Тютчева, того самого, который в 1380 г. был посланцем князя Дмитрия Донского к хану Мамаю, был и участником Куликовской битвы с татаро-монгольскими полчищами.
Внук Захария Тютчева — Борис Матвеевич Тютчев был воеводой и ходил на Черемису в 1463 г., а в 1464 г. был воево-дой в г. Суздале, в 1471г. — разбил непокорных новгородцев на речке Шиленге. Его сын Петр Борисович имел в свою очередь трех сыновей: Даниила, Якова, Афанасия. От Даниила Петровича Тютчева пошло потомство, из которого в 1803г. на свет явился поэт Федор Иванович Тютчев. А потомство Афанасия Петровича Тютчева — будущего декабриста.
Значит, Петр Борисович Тютчев является родным 9 раз прадедом и поэту Ф.И. Тютчеву и декабристу А.И.Тютчеву. Прадед декабриста А.И.Тютчева — Никифор Гаврилович Тют-чев — был послан на службу в Сибирь в 1724 г., находясь в гражданской должности действительного статского советника в Государственном Сенате, ему и была поручена опека над Салтыковыми.
Итак, первоначальное утверждение брянских краеведов о том, что декабрист А.И.Тютчев родной брат поэта Ф.И.Тютчева, было опровергнуто в 1970-х годах доцентом Новозыбковского института, кандидатом исторических наук Ю.Б. Колосовым. (Из учебного пособия «Наша родная Брянщина»).
(Все сведения по родословным поэта и декабриста Тютчевых получены мною из п. Кавалерово Приморского края от По-четного гостя «Московского дворянского собрания», в про-шлом нашего земляка-минусинца Владимира Павловича Хохлова.- М. Злобин)
В 1925 г. в «Ежегоднике», изданном «К 100-летию восста-ния декабристов» Минусинским краеведческим музеем им. Н.М. Мартьянова, в публикации краеведа Александра Косованова — «Новые страницы из жизни Минусинских декабристов» упоми-нается, что «А.И.Тютчев — родной брат знаменитого поэта Ф.И.Тютчева»
В личных воспоминаниях Прасковьи Михайловны Сайло-товой (невестки декабриста Н.А. Крюкова) «Декабристы в ссыл-ке» написанных в Пятигорске 25-XII-1925 г. говорится, что «Тютчев Алексей Иванович — брат поэта, жил в с. Курагин-ском…» Это ее пояснение наталкивает на мысль, что среди Ми-нусинских декабристов видимо, были разговоры о А.И.Тютчеве, как о брате поэта.
Детские годы декабриста прошли в имении его отца, кото-рое находилось под Брянском. Затем с 1813 г. воспитывался в Петербургском Морском Кадетском Корпусе; был обучен «по-российски, по-французски, по-немецки, истории, геометрии, ал-гебре». Этих знаний было достаточно, чтобы служить в лейб-гвардии в Семеновском полку, в который он перешел в 1815 г. за год до окончания кадетского корпуса, с получением звания в последнем; по поступлении — подпрапорщика.

8 февраля 1819г. произведен в прапорщики. 15 декабря 1819 г. в подпоручики. Для Российских вооруженных сил Семеновский полк сформированный, как «потешный» при Петре I в 1680 г., к 1820 г. был символом боевой славы империи. В октябре 1820 г. Семеновский полк восстал против насилия и произвола над солдатами-гвардейцами со стороны некоторых лиц из начальства полка. Это событие вошло в историю Российской ар-мии как «Семеновская история». «Стихийное выступление солдат было важной вехой на пути выработки стратегии и тактики тай-ных обществ». Восстание продолжалось всего 2-е суток, и без единого выстрела было подавлено. Но, несмотря на это, «Семеновская история» имела большой отклик в обществе по той при-чине, что восстала особая, привилегированная воинская часть, родившаяся одновременно с Российской империей.
В 1820 г. в Семеновском полку служили братья М.И. и С.И. Муравьевы-Апостолы, М.П. Бестужев-Рюмин и А.И. Тютчев.
Решением военного суда 9 солдат-зачинщиков провели сквозь строй с получением 6000 ударов шпицрутенами — практически мучительную казнь. Все они выдержали и отправлены в Сибирь. Кроме того, 276 человек были переведены в части Оренбургского, 172 человека в части Сибирского отдельных корпусов, 35 на Кавказ в состав Отдельного Кавказского Корпуса, остальные 400 человек были распределены по полкам 3-го корпуса, размещенного на юге. После раскассирования Семеновского полка А.И.Тютчев был переведен в Пензенский пехотный полк штабс-капитаном в сентябре 1820 г. и капитаном с 20.05.1824 г.
В 1825году А.И.Тютчев вступил в тайное общество «Соединенных славян». Все офицеры-семеновцы, вступившие в тайное общество, были ревностными агитаторами идей тайных обществ.
Как и его однополчанин по бывшему Семеновскому полку Сергей Муравьев, декабрист А.И.Тютчев видел в бывших семеновцах опору будущим выступлениям.
Он говорил им: «Мы, было, начали дело в Петербурге, но не кончили, здесь надо кончать. А вы постарайтесь подготовить своих товарищей к сему».
И надо отметить, что после разгрома восставшего Черниговского полка, следственная комиссия по делу о «Восстании Черниговского полка» установила, что практически все нижние чины — бывшие семеновцы общим числом 141 человек- которые служи-ли в полках 8-й пехотной дивизии, были связаны с декабристами.
«Общество соединенных славян» в своем первоначальном виде возникло весной 1818г., одновременно с тайным обществом «Союз благоденствия». Оба общества возникли, независимо друг от друга и до поры до времени каждая из них не знала о существовании другой.
Цель «Славян»: «Введение в России чистой демократии, уничтожающей не только сан монарха, но и дворянское сословие, и все сословия и сливающее их в одно — гражданское. Объединение всех славян в федерацию славянских республик».
Руководителями «Общества Соединенных славян» были Андрей Иванович и Петр Иванович Борисовы.
Идею об «объединении всех славян для борьбы против ти-рании, за свободу. за братство» братья Борисовы впервые услышали от студента Варшавского университета Юлиана Люблинского (настоящая фамилия — Мотошнович) высланного за участие в революционном польском движении в г. Новгород-Волынский, где в то время (в 1823г.) располагалась артиллерийская бригада, в которой служили братья Борисовы. В этом-то городке они познакомились и сдружились.
П.Борисов писал: «Мы наметили далекую цель объединения всех славянских племен в единую республику, и потому вы-работали такие правила, или катехизис, и клятвенное обещание».
Братья создали сложный по своему смыслу ритуал принятия торжественной клятвы.
Вступавшие в тайное общество новые члены должны были давать клятву, в которой есть такие слова:
— пройду тысячи смертей, тысячи препятствий;
— пройду и посвящу последний вздох свободе и братскому сою-зу благородных славян. Если же нарушу сию клятву, то пусть угрызения совести будут первой местью гнусного клятвопреступления, пусть сие оружие обратится острием в сердце мое и наполнит оное адскими мучениями, пусть минута моей жизни, вредная для моих друзей, будет последней…».
Верность этой святой клятве — проявилось участием в дальнейшем членов этого общества в восстании декабристов из Южного общества 29 декабря 1826г.
В отличии от членов тайных обществ: Северного и Южно-го, члены «Общества соединенных славян» отличались своим происхождением и имущественным положением. Братья Борисовы принимали, а вернее осторожно, осмотрительно привлекали лица, имеющие нижние офицерские чины: подпоручиков, прапорщиков, юнкеров, состоящих на военной службе. Даже сами руководители общества: Андрей Борисов — отставной поручик — 27 лет на 1825г. и Петр Борисов — подпоручик — 25 лет.
Из числа декабристов, поселенных в дальнейшем в Минусинском крае, в «Обществе соединенных славян» состояли: прапорщик И.В. Киреев, младший офицер мушкетерской роты Н.О. Мозгалевский, подпоручик Пензенского полка, А.Ф. Фролов, и этого же полка — капитан А.И.Тютчев.
Летом 1825г. на маневрах в местечке Лещин (в15км от Жи-томира) Алексей Тютчев неожиданно встретился со старыми товарищами по службе в Семеновском полку: Сергеем Муравье-вым-Апостолом и Михаилом Бестужевым-Рюминым. Последний зная Тютчева, как человека, весьма настроенного против суще-ствующих в России антинародных порядков: взяточничество, казнокрадство, антигуманное крепостничество, жестокая и долгая служба солдат в армии, придворные интриги и т.п. заметил: «Нам надо самим отыскать свободу!» И тут же сделал предложение А.Тютчеву: «Не хочешь ли вступить в члены одного Тайного общества?!» От неожиданности Тютчев не мог скрыть своей растерянности; он ведь сам только недавно стал членом тоже тайной организации. И вдруг по соседству с ними существует еще одно тайное общество. «Стал расспрашивать о целях их тай-ного общества и понял, что есть много такого, что их объединяет, вернее, сближает. И тогда, без ведома своих товарищей, ска-зал, что у них в полку тоже имеется тайная организация «Соеди-ненные славяне». Теперь уже от сообщения Тютчева пришли в изумление его старые знакомые по Семеновскому полку.
Сергей Муравьев-Апостол высказал пожелание познакомиться с новыми собратьями по идее и борьбе. Это пожелание он убедительно просил Тютчева передать его руководителям. Такое необдуманное, простодушное откровение, допущенное Тютчевым, могло стоить ему жизни.
После многочисленных, длительных переговоров, Петр Борисов согласился познакомиться с Сергеем Муравьевым-Апостолом и Михаилом Бестужевым-Рюминым. Южане тепло встретили Славян. Сергей Муравьев-Апостол уже на этой первой встрече с полным откровением сказал руководителям «Славян»:
— Ваша цель чрезвычайно трудная и очень сложно ее воплотить в жизнь когда-нибудь. Кроме того, следует больше думать о наших соотечественниках, нежели об иностранцах.
Петр Борисов спокойно и внимательно слушал не перебивая. Он раздумывал. В ходе разговора Петр Борисов окончательно убедился, в том, что Муравьев-Апостол очень хорошо осведомлен о целях «Славян» и даже клятве. «После этой встре-чи «Славяне» собираются отдельно. Разгорелись бурные споры. Одни заявляют, что следует немедленно предать смерти Тютчева, который нарушил конспирацию и выдал организацию «посторонним», другие выражали радость, что встретили братьев по убеждениям, и настаивали на скорейшем объединении».
Исходя из изложенного, был сделан вывод еще его современниками, о поступке Тютчева и даже засчитали ему в заслугу, но, не объявляя об этом.
Заслуга Тютчева состоит в том, что с одной стороны он рассказал руководителям «Южного общества» об организации «Славян», нарушив при этом святую, но суровую клятву. И эту промашку ему были вынуждены простить, поскольку с другой стороны, он помог своим товарищам «Славянам» преодолеть кризис, заключавшийся, в том, что они не были удовлетворены найденными ими организационными формами, и сблизиться с «Южным обществом».
Декабрист И.И.Горбачевский в своих «Записках» об этом факте сообщает:
«Открытие Тютчева внезапно разрешило кризис: есть какое-то общество с определенными революционными целями, сильное опирающееся на мощные части войск, с готовой конструкцией. Это было как раз то, чего желали «Славян медленном действии»
Лещинский лагерный сбор был неповторимой возможностью провести революционную подготовительную работу среди бывших семеновских солдат. Муравьев, Бестужев, Тютчев при-глашают их к себе и призывают к борьбе против деспотизма, учат их как действовать. Известен такой эпизод: однажды к Тют-чеву пришли шесть рядовых, бывших семеновцев. Внезапно вошедший Фролов (декабрист А.Ф.Фролов, которого сагитировал вступить в общество Тютчев) застал Тютчева на такой заключи-тельной фразе, обращенной к солдатам: «Ну так, ребята, потер-пите? Пока не надобно начинать, а когда будет время, тогда вам скажут!» Солдаты ушли. Через некоторое время Фролов спросил у Тютчева, зачем приходили к нему рядовые. На это Тютчев ответил: «Они служили с нами в Семеновском полку, и я говорил им теперь, что мы начали в Петербурге дело, но не кончили, а вы старайтесь подготовить своих товарищей.» Следует отметить, что солдаты хорошо отзывались о Тютчеве. Они любили и уважали его за доброту и справедливость. Любили и как человека и как командира. В пятом томе «Восстания декабристов», издания академии наук по материалам «следственного дела» изд.1950 г. сказано: «Об офицерах взятых из Пензенского полка солдаты весьма сожалеют, а в особенности о Тютчеве и Громницком, о которых говорят, что они были для них весьма хорошими.»
На юге и не знали о преждевременном восстании на Сенат-ской площади и о поражении восставших. Еще 13 декабря Александр I, находясь в Таганроге и получив накануне своей смерти донос Майбороды и донесение Бошняка (предателей) о готовя-щемся восстании, дал приказ арестовать указанных в доносе офицеров. Пестель был арестован в Тульчине 13 декабря. Нака-нуне ареста полномочия свои он передал С.И.Муравьеву-Апостолу, которое еще в ноябре на случай было предусмотрено. Прошла еще неделя, а южанам все еще не было известно о про-исшедших событиях в Петербурге.
В одно время с арестом Пестеля дано было указание аре-стовать С.И.Муравьева-Апостола и М.П.Бестжева-Рюмина, но их на то время на месте не оказалось. Их разыскивали в течении недели и наконец выявили их в Трилесах, где было расквартировано подразделение Черниговского полка. Их взяли под караул, чтобы на утро везти в Васильков, но товарищи обезоруживают караул и освобождают своих вожаков. 29-XII-1825г. С.Муравьев-Апостол возглавил восстание Черниговского полка и утром 30 декабря вступил в Васильков. Черниговский полк двинулся в направлении Белой Церки, но уже утром 3-I-1826 г. восставших встретили картечью из пушек посланных войск на усмирение.
В эти тревожные дни среди тех, кто требовал в Пензенском полку к выступлению на помощь Черниговскому, более активным был Тютчев. Он предлагал взбунтовать Пензенский полк. Не получая приказа свыше, он сам принимает решение действовать самостоятельно. Он приказал подготовиться своим солдатам. Отдал распоряжение раздать солдатам патроны. На вопрос май-ора Спиридова пензенским офицерам: «Готовы ли ваши роты?» Тютчев ответил: «Я согласен действовать, и приготовил 30 чело-век самых лучших солдат моей роты; я убежден, что они увлекут за собой всех остальных и за это ручаюсь. И если мне будет препятствовать командир полка, я беру на себя убить его.
Капитан Тютчев выступил с ротою 4-I, в поход, следуя с батальоном Пензенского полка в Житомир, но к этому времени с Черноговским полком было уже покончено. Внезапность развернувшихся событий, несогласованность в действиях командиров, разбросанность по селениям полков, отсутствие четкой связи между командованием, привели к поражению на юге.
Начались аресты. 20 января 1826г. арестован А.И.Тютчев и доставлен из Житомира в Петербург на главную гауптвахту — 31 января 1826 г. в тот же день препровожден в Петропавловскую крепость с запиской императора Николая: «Присылаемого Тютчева посадить по усмотрению и содержать строго в №18 Невской куртины.»
Следствием в вину Тютчеву установлено: «Капитан Тютчев участвовал в умысле на цареубийство согласием; участвовал в умысле бунта возбуждением и подговором нижних чинов и знал о приготовлении к мятежу.»
«Осужден, как государственный преступник по 2-му разряду к Политической смерти, т.е. положить голову на плаху, а потом сослать вечно в каторжную работу.»
По этому разряду осуждено 17 декабристов из них пятеро впоследствии после каторги проживали в Минусинском крае: Тютчев, Фролов, Киреев, братья Крюковы. После конфирмации, т.е. утверждения приговора верховного суда государем, сроки каторжных работ 14 декабристам в т.ч. минусинцам снижены до 20 лет.
На допросе Тютчев признал, что общество славян имело для достижения своей цели — уничтожить августейшую импера-торскую фамилию и что он, Громницкий, Лисовский изъявили о готовности их на убийство императора.
17 августа 1826г. отбыл в форт Слава, в Роченсальме (Финляндии), а затем отправлен в Сибирь с прибытием в Читинский острог 24 декабря 1827г., а по указу 14-XII-1835г. обращен на поселение в Курагино Енисейской губернии.
В Роченсальме вместе с ним отбывали: И.Д. Якушкин, М.И. Муравьев-Апостол, А.А. Бестужев, А.П. Арбузов.
С момента ареста отец Тютчева, Иван Иванович, никакой материальной помощи ему не оказывал и не искал встречи.
В письме от 12 марта 1830 г. Е.П.Оболенского к своему зятю Протасьеву из Читы сообщалось: «Между прочим, которые родными оставлены, находится здесь некто Тютчев Ал.Ив., пле-мянник родной известного тебе Михаила Ивановича Тютчева. Он служил в старом Семеновском полку, имел собственное материн-ское имение, приносившее ему довольно доход.
Отец его с того времени как он взят в крепость и доселе не писал и не посылал ему копейки.» т.е. отреклись от своего родственника.
По окончании срока каторжных работ А.И.Тютчев был обращен на вечное поселение в с. Курагинское Минусинского округа, куда прибыл в июле 1836 года. (Биографический справочник. «Декабристы» Изд. Наука 1988 г.) по другим источни-кам в марте 1836г. («Сибирь и декабристы» №5. Восточно-Сибирское изд. г. Иркутск 1988 г. стр.238-271.; публикация Ю.П.Павлова и И.В. Воробьева — «Декабристы в Сибири» (справочные материалы и к ним приложение «Места каторги и поселения декабристов»). Но, видимо, первые данные вроде бы более достоверные, так как согласуются с воспоминаниями де-кабриста Н.В. Басаргина: «Наконец наступил и наш срок к отъезду. Выехали из Петровского завода ровно через десять лет после сентенции т.е. в июле 1836 г… В нашем разряде находилось 19 человек и в числе их «Киреев, Тютчев, Фролов и я».
В.Чивилихин в книге «Память» называет другую дату при-бытия Н.О. Мозгалевского: «4 ноября 1836 года генерал-губернатор Восточной Сибири сообщил Бенкендорфу, что госу-дарственный преступник Николай Мозгалевский с женой Авдо-тьей Ларионовой и четырьмя маленькими детьми прибыл в Красноярск и направлен в с. Курагинское Минусинского округа.» Видимо все же семья Мозгалевских прибыла в Курагино примерно в конце первой половины ноября месяца.
До мая 1837 г. двое «Славян» прожили совместно, как старые друзья по тайному обществу.
И.В.Киреев был поселен в Минусинск, а А.Ф.Фролов, находившийся в Пензенском пехотном полку под командой капитана А.И.Тютчева и сагитированный им в члены тайного общества «Славян» — поселен в одно время в с.Шушенское.
Жизнь Тютчева в Курагино сложилась с самого начала неудачно. Поселился он на квартире братьев Жибиновых, а вскоре женился на их сестрице Евдокии Петровне гражданским браком. У Тютчевых было четверо детей, которые записаны по имени матери — Жибиновыми, однако на селе их звали Тютчевыми. Находясь на поселении в бесправном положении, он не признавал церковного брака и говорил, что не хочет видеть своих детей записанными в церковной книге детьми государственного преступника, а «пусть будут вольными сибиряками».
Пока жили молодые в доме ее братьев, то вели совместное хозяйство. С появлением детей приобрели отдельный свой домик. И с этого момента с/хозяйством декабрист почти никак не занимался, живя на казенное пособие и средства, присылаемые ему сестрой Бердяевой Варварой Ивановной из Петергофа. Других определенных занятий у Тютчева не было, поскольку в Курагинском отсутствовали какие-либо казенные службы, если не считать в пределах волости золотых приисков, на которые в то время было много охотников из селян и пришлых людей. В связи, с чем продукты в Курагинском были значительно дороже. Только по этой одной причине, а так же по сырому таежному воздуху Мозгалевский, а вместе с ним и Тютчев, пишут прошение 9.03.37 г. Им разрешают, но только в д. Тесинскую. откуда Тютчев вскоре возвращается обратно в Курагинское. А Н.О. Мозгалевский вновь хлопочет о переводе в Минусинск и через два года, в 1839 г. получает разрешение на переезд в окружной город.
По сообщению краеведа А. Косованова, выполненные в 1925 г., к 100-летию «Восстания декабристов», написанные со слов детей Тютчева и местных старожилов с. Курагинского декабрист А.И.Тютчев пользовался у местного населения любовью и уважением. «Он учил детей деревенских грамоте, писал крестьянам прошения и письма; по судебным делам своих сельских клиентов приезжал иногда в Минусинск, где посещал своих товарищей-декабристов. Любил рыбную ловлю и особенно охоту, бродя с ружьем по островам реки Тубы. Старожилы говорили, что он был замечательным стрелком, стрелял из окна своего дома в табуны (стаи) летящих гусей, и что всегда выбивал по несколько гусей. В обществе всегда бывал желанным гостем, веселым собеседником, юмористом, прекрасным рассказчиком анекдотов из придворной жизни и отличным певцом. Песни Тютчева еще на каторге утешали многих товарищей и вызывали настоящий восторг. Особенно хорошо пел Алексей Иванович народные песни и чаще всего песню Александра Бестужева «Что не ветер шумит во сыром бору».

Песня Михаила Бестужева.
На голос: «Уж как пал туман на сине море» (Неву):
Что ни ветер шумит во сыром бору,
Муравьев идет на кровавый пир…
С ним Черниговцы идут грудью стать,
Сложить голову за Россию мать.
И не бурей пал долу крепкий дуб,
А изменник-червь подточил его
Закатилася воля-солнышко,
Смертна ночь легла в поле бранное,
Как на поле том бранный конь стоит,
На земле пред ним витязь млад лежит.
Конь мой конь! Скачи в святой Киев-град:
Там товарищи, там мой милый брат…
Отнеси ты им мой последний вздох,
И скажи: «Цепей я нести не мог,
Пережить нельзя мысли горестной,
Что не мог купить кровью вольности.
Написана была в 1830 г. М.Ал. Бестужевым в Петровском заводе.
Декабрист И.И. Пущин в письме к бывшему директору Царского лицея Е.А. Энгельгардту 7 февраля 1836 г. писал:
«Напрасно вы думаете, что я не мог услышать тех напевов, которые некогда соединяли нас (на ежегодном сборе лицеистов по случаю годовщины-юбилея со дня окончания лицея). Добрые мои товарищи нашли возможность доставить мне приятные минуты, они не поскучали разобрать всю музыку и спели. Николай Крюков заменил Малиновского и совершенно превзошел его искусством и голосом. Яковлев нашел соперника в Тютчеве и Свистунове».
В серии «Пламенные революционеры» в 1987 г. издана книга Станислава Рассадина «Никогда никого не забуду». Это повесть об Иване Горбачевском декабристе-«славянине». В ней словами М.А. Горбачевского передается М.А. Бестужеву о мастерстве пения Тютчева при исполнении песен и в частности песни «Что ни ветер шумит во сыром бору».
«Высокий, а вернее говоря, высотный голос Алексея Тютчева, о котором, махнув рукой на всяческую логику, хотелось сказать: мягкое серебро, тот российский тенор особенной задушевности, когда и самой силы не нужно, а коли уж и сила есть, ее лучше попридержать, как переходят неведомо, зачем на шепот, даже с глазу на глаз поверяя сердечные тайны, — этот-то редкий голос не просто вел песню на старый мотив «Уж как пал туман на сине море», но чуть не каждое словечко выпевал и выкладывал перед слушающими по отдельности. И куда подевалась та соловьино-разбойничья удаль, на какую, каторжный знаменитый певец бывал такой мастак при случае? Гуляка, ухарь, солдатский потатчик и любимец, не переставший бредить прекрасным обычаем и бедственной судьбой своего родного Семеновского полка, бывало заведет он: «Отечество наше страдает под игом твоим о злодей!» — песню, которую с льстящим сознанием собственной неслыханной дерзости певали в холостом кругу семеновские офицеры, а там, того и гляди, оборвет ее на самом патетическом полуслове, ударит всей пятерней по струнам дикарской своей гитары и с головой, как в омут, кинется в иное, лихое разухаби-стое, в «Солдаты на рундуке», в «Пусть волком буду я, любите лишь меня», или даже в вовсе малопристойное — «Солдат бедный человек, ему негде взять…».
Нет сомнения в том, что, получая иногда возможность бывать в Минусинске, то непременно посещал дома своих сослуживцев: Крюковых, Киреева, а первое время Мозгалевского. А, возможно, в доме кого-либо из них — благо местная администрация не имела строгого надзора здесь, в Минусинске, над государственными преступниками в сравнении с тем надзором, который осуществляли полицейские надзиратели и староста над Тютчевым в Курагинском. Однажды без разрешения тамошних властей Тютчев уехал в Шушенское, чтобы со своими друзьями побывать на рыбалке не Енисее. Тогда своим отсутствием в Курагинском он наделал такого переполоху, поднял на ноги всех, кто осуществлял над ним надзор, посчитавшие, что Тютчев совершил побег. Здесь в Минусинске совсем не то. Здесь позволялось собраться вместе у кого-нибудь из декабристов, или даже в доме самого окружного начальника, и уж там не забудут под звуки скрипки Николая Крюкова спеть с участием авторитетных певцов: Тютчева, Крюковых, ну и конечно, певуньи Авдотьи Ларионовны.
В. Чивилихин в своей книге «Память» знакомит читателей с одной сибирской девичьей песней — она сохранилась среди потомков Н.О. Мозгалевского, записана М.М. Богдановой правнучкой декабриста, которая и передала писателю ее полный текст.
До сих пор не доказано, что в истоке ее была любовь Дуняши Агеевой к Николаю Мозгалевскому. Эту песню еще до недавнего времени помнили наизусть пожилые женщины села Каратуз. Известно из воспоминаний потомков и современников Мозгалевских о том, что Авдотья Ларионовна славилась в пении хорошим голосом и участвовала в пении в компании Алексея Тютчева и ее мужа Николая Мозгалевского в Курагинском.
По утверждению В .Чивилихина текст этой песни впервые он приводит в своей книге «Память». Вот слова песни, которую исполняли и на бабьих посиделках протяжно и неторопливо.

Не видела, не слышала,
Родимой невдомек,
Кому украдкой вышила
Я белый рушничок.
Ему дружку сердешному,
По ком ночей не сплю,
Несчастному, нездешнему,
Какого я люблю.
Пригнали его силою —
Под стражей, под ружьем,
В места наши таежные,
Увидел, как живем.
Поставил его староста,
К нам постояльцем в дом
А он, как сокол в клеточке,
Тоскует за окном.
Глядит на быстру реченьку,
На росные луга,
На рясную черемуху,
Где тропка пролегла.
Ведет тоя дороженька
За горы, за леса,
Во край его отеческий,
Где сам он родился.
Болезной сиротиночка,
Без пашни, без избы,
Как во поле былиночка, —
Злосчастней нет судьбы.
Не нашей он сторонушки,
А век в ней вековать…
Пойду к нему я в женушки —
Не станем горевать.
Ох, повинюсь я маменьке
Да поклонюсь отцу:
Благословите, родные,
В замужество, к венцу.
Не надо ни приданого,
Не надо соболей,
Отдайте нам светелочку,
Какая посветлей.
Любезные родители,
Не спорте вы с судьбой.
Уж мы давно поладили,
Решили меж собой.
Ты, государь мой батюшка,
Не гневайся на дочь!
Дражайшая ты матушка,
Размысли, как помочь!
Приветьте оба ласково
Желанного мово,
Примите зятя пришлого
За сына своего!
Ах, кудри его черные
Во кольца завиваются,
А рученьки проворные
Работы не гнушаются.
Уж я рушник узорчатый
Повешу на виду:
Пусть знает, пусть надеется,
Что за него пойду.
Приму кольцо заветное —
Суперик золотой:
Несчастного, секлетного
Подарок дорогой.

За умение в исполнении народных песен, волнующих душу слушате-лей, курагинские старожилы приписывали ему создание нескольких песен о декабристах.
Из сообщений Александра Косованова о записанных им со слов невестки Николая Крюкова — Прасковьи Сайлотовой в 1925 г. — еще живы были в памяти жителей села Курагино «фривольные стишки» про царицу Екатерину, которые когда-то распевал А.И. Тютчев в своем товарищеском кругу после выпитого. Вот одна из них:
«Ах, ты Катя, Катерина!
У тя мягкая перина, ба-а-архатна-а-я.
Уж как ты меня любила.
Чаем, кофеем поила,
Деревнями одарила
И вдруг штуку отлила
Меня в крепость заперла — шельма-а-а!»

«Минусинские декабристы любили его за простоту и веселый ха-рактер, бывали у него в Курагино и помогали, когда приходила нужда.»
А нужда у него была постоянная. Живя в Курагино в одиночестве, он тосковал по былому обществу своих товарищей, по лучшей и полезной жизни. Теперь для него даже годы, проведенные на каторге в Чите и в Петровском заводе, вспоминались как безвозвратное каторжное «светлое братство».
О его слабости переносить одиночество, в коем он панически те-рялся, в своих «Записках» вспоминает декабрист И.Д.Якушкин: «… В крепости Роченсальм в Финляндии, Александр Бестужев (17 лет от ро-ду) — предобрый малый, замечая, что Тютчев грустит, он употреблял все средства, чтобы развеселить, и не имея с ним ничего общего, он проводил с меланхоликом по целым дням глаз на глаз».
Окажись А. Тютчев на поселении в Минусинске, возможно жизнь его в Сибири сложилась по-иному. Возможно, здесь на виду своих товарищей, он нашел бы свое место и удовлетворение своей неспокойной натуре.
Но, несмотря на его неоднократные прошения о переводе в Ми-нусинск, ему из Петербурга приходил только отказ. Даже ходатайство Минусинского окружного начальника князя Н.А. Кострова, женатого на родной племяннице А.Тютчева, о вызволении его из Курагина в Минусинск, не дали нужных результатов. Правда, Костровы прибыли в Минусинск в 1855 г., когда Тютчев был уже безнадежно больным, и они его только посещали в Курагино, поддерживали морально и материально.
Брат Тютчева проживавший в те времена в Петербурге «просил Бенкендорфа в письме еще от 27июля 1842 г. о разрешении перевести Алексея Тютчева в г. Томск для лечения». Бенкендорф запрашивал ге-нерал-губернатора Восточной Сибири 5 февраля 1842 г.: «Действительно ли Тютчев обременен тяжкою болезнью и заслуживает ли он по поведению своему перевода», а также запрашивал о согласии на этот перевод со стороны генерал-губернатора Западной Сибири (в Тобольске). Получив подтверждение о действительном согласии на его перевод в Томск, начальник 3-его отделения Дубельд «всеподданнейше испрашивал на сие разрешения» Николая I и разрешение было получено, также как и на временное пребывание в Красноярске для лечения при условии учреждения за ним «особого наблюдения». Тютчев сам не воспользовался ни одним из этих разрешений и, получив их в 184? г., он в течении 14 лет не осуществил даже временную поездку в Красноярск для лечения, добровольно оставшись в глухой деревне.
Приведенные попытки поправить положение Тютчева, взяты мною из материалов центрального архива «Восстание декабристов», «О Тютчеве» том 5. 1926 г.; М. Богданова — «Декабристы в Минусинской ссылке». В этих же материалах говорится, что «Жизнь Тютчева в Курагино сложилась на редкость неудачно. Он женился гражданским браком на местной крестьянке Жибиновой. Но, к несчастью, через семью жены и всю ее родню, Тютчев попал в компанию деревенских пропойц, возглавляемых местным попом. Они помогали Тютчеву, страдавшему болезненным запоем, пропивать последние гроши своего скудного казенного пособия. Это окончательно расстроило его здоровье, подорвало физические и моральные силы. Он опустился и стал несчастной жертвой темной беспросветной среды, из которой не смог выбраться.»
Ко всему приведенному о Тютчеве М. Богдановой, можно добавить, как подтверждение из записей, сделанных Александром Косова-новым в 1925 г.
«Тютчев, получая из Петербурга от Бердяевой изредка крупные суммы до 1000 руб, он устраивал кутежи. Попойки продолжались до тех пор, пока не пропивались все деньги. Около пьяного Алексея Ива-новича упивалась теплая компания любителей «кутнуть». В таких случаях Ал.Ив. любил в втихомолку попеть песни о декабристах и другие запрещенные песни.
Не раз, как видно, гуливал Тютчев с курагинским попом (Иваном Никольским), за что попадья частенько затворяла двери перед ним, приказывала всем домашним прятаться и не выглядывать в окна на проходящего мимо пьяного декабриста.
А Тютчев всегда в таких случаях, идя мимо поповского дома, кричал: «Отцу Ивану Никольскому многая лета, а попадье Просковьи Ивановне, типун на язык!»
Декабрист С.П. Трубецкой в письме к Николаю Бестужеву от 1 сентября 1854 г. сообщает в свою очередь из полученного письма от Тютчева о том, что «30 июля 1854 г. после шестидневной горячки умер Николай Крюков. Тютчев о себе пишет, что он стар, хил, нищ, имеет четверых детей». «В этом отношении — пишет Трубецкой — все наши соузники не отстали один от другого; у всех семейства, что некоторых, между тем и покойного, заставило пожениться, как пришлось».
М. Богданова в работе «Декабристы в Минусинской ссылке» («Декабристы и Сибирь» Н-Сибирск , 1952 г.) приводит письмо А.И. Тютчева к И.И. Пущину от 26-VII-1855 г. с просьбой оказания ему материальной помощи: «Про себя скажу вам, что здоровье совершен-но изменило. Главное горе — нечем жить. Имею четверых детей и жи-ву одним казенным… Помоги сколько можешь. Попроси всех наших товарищей, сколько могут, обратили сострадание; мое положение… очень худо. Ради бога, помогите, чем премного обяжите мое горестное семейство. Когда был здоров, находил средства существования. Преж-нюю промышленность оставил… Холод терпеть не могу.»
По инициативе И.И. Пущина среди товарищей была сделана под-писка в пользу Тютчева, о чем свидетельствуют письма этого периода (Конец 1854 г. — начало 1855 г.).
Сам же Тютчев видимо еще ранее упомянутого письма обращался к И. Пущину за помощью. Об этом говорится в письме И. Пущина к декабристу П.Н. Свистунову из Ялуторовска от 9 октября 1954 г.: «Матвей (Муравьев-Апостол) мне говорил, что вы хотите участвовать в сборе для «Mon bon ami». Когда-нибудь пришлите ваши 10 целко-вых. Я надеюсь к ним еще кой-что прибавить и все отправлю. Вероят-но, он (Тютчев) обратился и в Иркутск, хотя и там, при всех богатствах мало наличности. Как это делается, не знаю.»
«Mon bon ami» (фр. «Мой добрый друг») — это прозвище декабриста А.Тютчева, изъяснявшегося с дамами преимущественно на французском языке. Другое его прозвище среди тюремного братства было, «Mon cher» (фр. «Мой друг») — так обращался Тютчев к муж-чинам.
Созданную «Малую артель» для сбора денег в помощь бедствующим декабристам на поселении возглавлял в эти годы И.И. Пущин и сын И.Д. Якушкина — Е.И. Якушкин. из Минусинска, самым ревностным, вернее, усердным их корреспондентом был декабрист И.В. Киреев». Последний-то и обращался к Пущину в письмах, в коих напоминал о бедствующем положении Мозгалевских и Тютчевых.
«Вся секретная переписка о Тютчеве, между Сибирской админи-страцией и 3-ьим жандармским управлением закончилась письмом главного управления Восточной Сибири от 9 марта 1856 года за №34 на имя шефа корпуса жандармов о том, что «согласно донесению Ени-сейского губернатора, государственный преступник Алексей Тютчев помер 24 января 1856 года,) о чем Дубельд представлял «всеподданнейший доклад», который и его величество читать изволил». (ЦГИА ф. 109 архив 3 отд. С.е.в. канцелярии 1 экспедиции, №61, ч. 57 1826 г.)
За шесть месяцев до амнистии, 24 января 1856 г. скончался декабрист Алексей Иванович Тютчев 54 лет от роду и погребен в ограде Курагинской церкви, против южных дверей.
Так закончился жизненный путь, славного и верного сына России, одного из активных участников восстания декабристов на юге России — А.И. Тютчева. «Тучи проходят, звезды остаются» — такими словами сказал о движении декабристов А.И. Герцен. «А.И. Тютчев не был звездой первой величины, но свет этой звезды также ярок и нега-сим.»
12-II-1856 г. И.Д. Якушкин писал декабристу Г.С.Батенькову: «Вы уже знаете, что из наших рядов выбыл Тютчев — в чистую отставку».
16-III-1856 г. И. Пущин из Ялуторовска пишет П.Н. Свистунову, бывшему в Читинском остроге регентом и капельмейстером гармони-ческого певчего хора, в котором одним из лучших певцов — участвовал А.И. Тютчев. «С почтой получил С. Босаргин письмо от Киреева. Киреев пишет о смерти Тютчева 24-I-1856 г. от горячки. Нынче, что-то очень часто убыль в наших рядах. Впрочем, это в порядке вещей. Мы спрашиваем Киреева, что осталось после «Mon bon ami». Вероятно, есть потомство, и, в бедственном положении. В Минусинске князь Костров, окружным начальником. Он женат на Бердяевой — племяннице Тютчева. Без сомнения, по возможности, что-нибудь сделают».
А своему брату Н.И. Пущину он в письме от 23 апреля 1856 г. со-общает: «В Красноярске 25.10.1855 г. умер В.Л. Давыдов. а Минусинске в генваре нынешнего года новая могила, умер незнакомый тебе А.И. Тютчев. С ним теперь 63 деревянных креста».
И.В. Киреев, находясь, сам в бедственном положении и уже тоже больной беспокоится об осиротевшей уже семье Тютчева, в письме он спрашивает Е.И. Якушкина: «Не отяготит ли маленькую артель — 100 руб серебром в год для семейства Тютчевых? Из этих ста рублей отдавали бы ежегодно малую часть семейству на поддержание его хозяйства, а большую бы оставлять в запас в случае необходимости поставить за него, (за сына Тютчева) когда он пойдет на рекрутскую очередь — рекрута.»
После Тютчева осталась большая семья. Первое время сирот поддерживали Костровы и товарищи декабриста, в том числе делали переводы Трубецкие, минуя «Малую артель».
Евдокия Петровна Жибинова — жена Тютчева «страдала психи-ческим расстройством на почве алкоголизма». После смерти мужа она с горя совсем опустилась и «забросила» детей. А тут еще, как говорится в народе, «беда не приходит одна». Сын Тютчева, Петр, купаясь в р. Тубе — утонул. «И это окончательно сломило душевное равновесие Евдокии Петровны.
Все они остались полуграмматными крестьянами, и никто из них не носил фамилии отца — все были Жибиновы.
В 1861 г. Костровы перевелись в Томск. И в этом же году по амнистии выехал из Минусинска последний ссыльный декабрист И.В. Киреев с семейством. На земле Минусинской остались три осиротевших семей-ства: Крюковых-Сайлотовых, Мозгалевских, Тютчевых-Жибиновых. Рукописи, документы, фотографии, по сообщению А.Косованова, — растащены.
Дочь Анна Алексеевна вышла замуж в 1858 г. за Тюменского приказчика Александра Васильева и уехала с ним в Западную Сибирь.
Дочь Мария Алексеевна вышла замуж за крестьянина деревни Пойловой Минусинского уезда и умерла вскоре после Октябрьской революции.
До глубокой старости жил в Курагинском сын декабриста — Алексей Алексеевич Жибинов. От отца остался он 4-х лет. В 1925 году он был еще живой. Ему шел 73-й год. Был он рядовым крестьянином-бедняком. Так грустно прошли годы жизни на поселении А.И. Тютчева. еще более печальная судьба его потомства, оставшегося после смерти декабриста без средств, образования и нравственной поддержке родственников и друзей.
На сохранившейся могиле А.И. Тютчева в с. Курагино уже в Советское время IV-1995 г. установлен памятник, выполненный скульптором А.Х. Абдрахимовым. Одна из улиц села и Дом пионеров названы именем Тютчева.
В селе Хотылево Брянского уезда А.И. Тютчеву на одном из домов? установлена мемориальная доска.

Приложение: изыскания научного сотрудника Минусинского музея О.И. Сафоновой.

К вопросу родства поэта Ф.И.Тютчева с декабристом А.И.Тютчевым.

В пятом выпуске сборника «Сибирь и декабристы», подготовленном научным советом «Декабристы в Сибири» при Иркутском государственном университете, (изд. Восточно-Сибирское, 1988 г. г. Иркутск), помещена публикация Владимира Андреевича Ляховича — «О чем рассказала бабушка — Сибиричка».
Этой бабушкой была Прасковья Михайловна Сайлотова, невестка приемного сына декабриста Н.А. Крюкова, Михаила Алексеевича Сайлотова. В.А.Ляхович приходился правнуком М.А.Сайлотову.
П.М. Сайлотова прожила долгую жизнь и умерла в Пятигорске в 1931 году в возрасте 99 лет. Она прожила в г. Минусинске, в семье Крюкова, много лет и хорошо знала всех декабристов из «Минусинской колонии». В 1904 году со своими дочерьми уехала на Кавказ и в 1925 году жила в Пятигорске.
В дни столетия со дня восстания декабристов ее «Воспоминания о жизни Минусинских декабристов» частично были опубликованы в Пятигорской газете «Терек» (от 25 октября 1925 г).
В тот юбилейный год ими («Воспоминаниями…) П.М. Сайлотовой), которые частично хранятся в Минусинском музее, пользовались А.П. Косованов, В.А. Ватин-Быстрянский и другие исследователи, изучавшие политическую ссылку в Енисейской губернии.
В этих «Воспоминаниях…» упоминается, что декабрист «А.И. Тютчев — брат поэта, жил в с. Курагинском»… Конечно, Сайлотовой это утверждение можно простить, но оно наводит на мысль, что в среде Минусинских декабристов, где она долгое время жила, существовало именно такое мнение.
Да и В.А. Ляхович и научный совет по декабристам при Иркутском государственном университете, были тоже с этим утверждением, похоже, согласны, ибо в публикации Ляховича не последовала на эту неточность сноска на разъяснение в примечаниях или в комментариях.
В работе историка и краеведа Александра Косованова «Новые страницы из жизни Минусинских декабристов», написанной в 1925 году к 100-летию восстании декабристов и опубликованных в «Ежегоднике» Минусинского музея им. Н.М. Мартьянова, использованы материалы П.М. Сайлотовой. «В присланных ею воспоминаниях она подробно очертила нам жизнь Минусинских декабристов»… «О пребывании Тютчева в Минусинском округе не опубликовано до сих пор ни одного документа и нам с большим трудом удалось добыть несколько новых небезынтересных данных о жизни Тютчева в нашем Красноярске.
Родной брат знаменитого поэта Федора Ивановича Тютчева, Алексей Иванович происходил из дворян Орловской губернии и т.д.»
Эта работа А. Косованова и Ватина-Бвстрянского на сегодняшний день является первым, основным авторитетным источником о Ми-нусинских декабристах, к которому часто обращаются экскурсоводы, научные работники музея, краеведы, историки.
Писатель Владимир Чивилихин в своем романе-эссе «Память» (кн.-I стр. 246) приводит, как пример невнимательности к прошлому, публикацию порою непроверенных фактов, а именно: «Красноярский комсомолец» в юбилейном декабре 1975 года напечатал: «В 1836 году в с. Курагино прибыл видный декабрист Алексей Иванович Тютчев, родной брат известного поэта»
В «Истории Красноярского края», пособии для учителей, утвер-ждается то же родство между декабристом «Славянином» и великим русским поэтом-философом.
И здесь же Чивилихин разъясняет, что из-за «перегрузок учителей, далеко не всякий школьный историк перепроверит, сей факт…». И далее уточняет: «декабрист Алексей Иванович Тютчев не был ни бра-том, ни родственником поэта Федора Ивановича Тютчева».
То же о родстве, как братьев, декабриста А.И. Тютчева и поэта Ф.И. Тютчева повторяет красноярский писатель Ж.П. Трошев в книге «Словом и примером» Декабристы в Енисейской губернии. (Изд. Красноярск 1975 г.) «Долгое время Брянские краеведы (с 1926 по 1970 год) считали так же братское родство декабриста и поэта Тютчевых.
И только в 1970-х годах это родство было опровергнуто доцентом Новозыбковского института, кандидатом исторических наук Ю.Б. Колосовым (из учебного пособия «Наша родная Брянщина»).
В 1994 году через переписку я познакомился с бывшим минусинцем Хохловым Владимиром Павловичем. Он 40 лет, начиная с 15 лет, занимается генеалогией. Начало этому было положено в стенах библиотеки Минусинского музея. Ныне проживает в поселке Кавалерово Приморского края. На пенсии. Возглавляет клуб «Родослов» при краеведческом музее «им. Вл. Арсеньева». Он является действительным членом историко-родословных обществ Москвы, Екатеринбурга, Перми, Владивостокского общества изучения Амурского края, членом-корреспондентом русского генеалогического общества в Петербурге. В его фондах храниться более 2000 документально оформленных родословных, уходящих корнями в далекую древность русской истории известных фамилий дворян, князей и других сословий. И на 4000 родословных – документы находятся в в работе. В 1994 году В.П. Хохлову присвоен необычный титул «Гость Российского дворянского собрания в Москве». Титул единственный в своем роде на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири. Предводитель ныне здравствующего Российского дворянства князь Андрей Кириллович Голицын В.П.Хохлова оценил в указе «Как выдающийся знаток Российской генеалогии и дворянской генеалогии в частности».
Вот к нему-то я и обратился за разъяснением родства между декабри-стом и поэтом. В ответ получил родословную на Тютчевых. Источником для составления родословной послужили: 1) В.В. Руммель, В.В. Голубцов — «Родословный сборник русских дворянских фамилий» том-II Спб 1887 г. стр. 559-573; 2) Н.И.Ельчанинов — «Материалы для генеалогии Ярославского дворянства — часть-I г. Ярославль. 1911 г. стр. 24-29; 3) «Декабристы» Биографический справочник.» изд. Наука 1988 г.
Род Тютчевых восходит к XIV веку, к Захарию Тютчеву. В 1380 г. — посланец Дмитрия Донского к хану Мамаю. Участник Куликовской битвы. Из внуков Захария особого внимания заслуживает Борис Матвеевич, который в 1463 году воеводой ходил на Черемису, в 1464 г. — воевода в Суздале. В 1471 г. разбил непокорных Новгородцев на р. Шиленге.
Сын Бориса Матвеевича, Петр Борисович, имел в свою очередь трех сыновей: Даниила, Якова, Афанасия. Так вот от сына Даниила Петровича пошла родословная ветвь (XVI в.), от которой на свет явился 23 ноября 1803 года поэт Федор Иванович Тютчев. А от второго сына Петра Борисовича — от Афанасия Петровича — отошла другая родовая ветвь, по которой 24 января 1802 года на свет явился будущий декабрист Алексей Иванович Тютчев.
Значит, Петр Борисович Тютчев является общим «прадедом» и для поэта и для декабриста. Только это будет для поэта в 13 колене, а для декабриста в 10 колене, в каждой из своих ветвей.
Значит, по родовому признаку их можно отнести по отношению друг к другу к дальним родственникам.
Все, почти, предки декабриста А.И. Тютчева были брянскими по-мещиками, а Ф.И. Тютчева в большинстве своем служилыми людьми и помещиками Кашинского уезда. И тем не менее они общались между собой, об этом говорит следующий исторический факт. Издавна Тютчевы владели под Москвой имением Теплые Станы и находящимся по соседству с ним селом Троицким. В последней четверти XVII века предприимчивый думный дьяк поместного приказа Автоном Иванов прибрал к своим рукам Теплые Станы, с помощью ведения дел, касающихся распределения царских земель. Сыну своему, Николаю, Автоном, умирая, оставил в Москве в наследство пятиэтажный каменный дворец, стоящий на месте здания дома Пашкова, напротив Кремля (ныне библиотека им. В.И.Ленина) и к нему добавил обширные теплостанские земли. Так вот этот Николай женился на дальней родственнице деда поэта Анне Ивановне Тютчевой.
После смерти мужа Анна Ивановна разделила свои владения между дочерьми. Деревни Теплых Станов с относящимся к ним селом Троицким, достались одной из ее любимых дочерей, Дарье Никола-евне (в замужестве Салтыковой) в дальнейшем известной своей жестокостью Салтычихе.
Вскоре, примерно в 60-х годах XVIII века, в этих же местах среди родственников оказалась молодая пара — Пелагея Денисовна и Николай Андреевич Тютчевы, будущие дед и бабушка поэта. И случилось так, что красивый, видный Николай Андреевич полюбился овдовевшей уже в 25 лет Дарье Салтыковой, и она во что бы то ни стало решила расстроить жизнь молодых. Николай Андреевич и Пелагея Денисовна вынуждены были спастись бегством на родную Брянщину.
Салтычиха за свои истязания и убийства — 139 крепостных кре-стьянских жизней за семь лет правления в Троицком — была справедливо наказана. Она была до самой смерти, на долгих 22 года заключена в подземную тюрьму Ивановского монастыря. А над малолетними детьми Салтычихи была назначена опека. Теплые Станы и Троицкое за долги были проданы. Приобрел их один из опекунов: муж родной сестры Салтычихи — Иван Никифорович Тютчев, тоже дальний родственник деда поэта.
Иван Никифорович Тютчев, почетный попечитель Московского воспитательного дома, действительный статский советник и его жена Аграфена Николаевна Иванова — были дед и бабушка будущего декабриста Алексея Ивановича Тютчева.
Прошло какое-то время и Верхний Теплый Стан и Троицкое перешли во владения секунд-майора Николая Андреевича и Пелагеи Денисовны Тютчевых — но они уже были на то время далеко в пре-клонных годах — то были дед и бабушка поэта.
Поэт, по воспоминаниям детей и его современников, не был заботлив в собирании и сохранении своих стихов, написанных им в минуты вдохновения. Был далек от своего тщеславия, как поэта. Он при жизни не обзавелся своим биографом, да и сам в наследство своему потомству, не оставил не только биографию своей жизни с упоминанием своих предков, но даже не составил перечень своего поэтического творчества. Последнее за него сделали его дети и издатели-почитатели его творчества. Биографом поэта уже после его смерти (1873 г.) стал его зять Иван Сергеевич Аксаков. Первая, далеко не полная биография жизни и творчества поэта, вышла в издательстве Бартенева — в журнале «Русский архив» — в 1886 г. В 1933 г. появилось вполне подготовленное Г.И. Чулковым издание: «Летопись жизни и творчества Ф.И. Тютчева».
И только в 1962 г. появилась первая в Советской литературе, по оценке литературоведов, отличная русская монография «Жизнь и творчество Ф.И. Тютчева» — написанная его правнуком, доктором филологических наук К.В. Пигаревым. И, наконец, в 1984 г. в посвяще-нии Пигареву Геннадием Чагиным в серии «По дорогим местам» издан замечательно оформленный художественно-документальный очерк — «Тютчев в Москве», но в нем, как и в других литературных источниках, нет вообще упоминаний не только о декабристе А.И. Тютчиве, но даже о последней любви поэта.
Одно и то же отчество поэта и декабриста, рожденных в 1803 г. и в 1801 г. в одном и том же Брянском уезде Орловской губернии, мыс-ленное желание декабристоведов и историков приблизить, породнить декабриста к популярности поэта, подготовило почву для подобного толка.
В 1850 г. светское общество Петербурга было шокировано любовной связью почти 50-летнего семейного поэта с Еленой Александровной Денисьевой — племянницей инспектрисы Смольного института, где в одно время с ней воспитывались две девочки поэта — Екатерина и Дарья. В ту пору Денисьевой было 23-24 года. От нее отреклась родня. Перед ней закрылись двери светских салонов, гостиных. Только Тютчев, поэт и цензор из Министерства Иностранных дел, как и прежде, бывал, принят везде и всюду и не порывал связь со своей прежней семьей.
«Старший сын поэта и Денисьевой, родился в 11-X-1860 г. в Женеве. Сын действительного статского советника и родовитой дворянки, хотя и был, как и двое других их детей усыновлен отцом, тем не менее, как незаконнорожденный, на своей настоящей Родине был приписан к мещанскому сословию Петербурга.
Жизнь сурова обошлась с этой, длившейся почти 15 лет, любовью. В августе 1864 г. от чахотки на 38-м году жизни умирает Елена Алек-сандровна, а в мае 1865г. — годовалый сын Николай и 14-летняя дочь Елена»…
«Немым укором отцу остался 4-х летний сын Федор. Даже усыновление давало ему слишком мало прав в этом обществе».
Поэт старался, побуждаемый угрызениями совести, устроить его судьбу, дать должное воспитание и образование. Но самому оставалось жить только около 9 лет.
Четверо детей поэта в той или иной степени оказались причастными к литературной деятельности, но самым одаренным был пятый — Федор. «И быть бы ему главным продолжателем писательской династии Тютчевых, наследником литературной известности семьи, не будь он незаконнорожденным сыном своего отца».
«Ф.И. Тютчев более 30 лет отдал военной службе и закончил по ранению в чине полковника. Участник войн: русско-японской 1904-1905 гг. и империалистической 1913-1914, писатель демократ военно-бытовой тематики, военный журналист, печатался во многих журналах» — писал о нем Г.В. Чагин в предисловии к первому изданию его сочинений в серии «Из наследия», изданных «Современником» в 1985 году.
Он рано остался вдовцом с двумя маленькими дочерьми: Елена с 1884 г. и Надежда с 1886 г. Умер от ран в 1916 г.

В годы Великой Отечественной войны в Абакан из блокадного Ленинграда были эвакуированы дочери Елена Федоровна и Надежда Федоровна. В 1944 г. им разрешено было возвратится в Ленинград, по окончанию его блокады. В дороге на Ачинск, недалеко от Абакана, старшая, больная Елена умирает. Надежда возвращается с ней в Абакан, но похороны организует в понравившемся ей Минусинске на старом кладбище. Она приезжала, и, видимо, не раз в Минусинск, а последний раз — перед отъездом, чтобы обменять семейную реликвию отца, а возможно деда поэта — часы, на булку хлеба в дорогу.
Этой сцене продажи часов Надеждой Федоровной был свидетель — член нашего минусинского клуба «Краевед», ныне покойный — Уколов Петр Философович.
В разговоре с ним она поделилась своим мнением о нашем городе, говоря: «…Я не знала, что Минусинск такой хороший городок и мы попытались бы раньше сюда перебраться.»
Здесь, в Минусинске, с 1846 по 1855 годы бывал князь Николай Алексеевич Костров — выпускник Московского государственного университета, историк, этнограф, краевед, собиратель народного фольклора, автор 130 научных работ, почетный член Государственного географического общества. В эти годы он работал чиновником по особым поручениям при Енисейском губернаторе. С 1855 по 1861 годы — Минусинский окружной начальник. Он был женат на родной племяннице декабриста Тютчева, Марфе Федоровне Бердяевой-Костровой, которая приехала в Минусинск вместе со своей мамой — родной сестрой декабриста, с Варварой Ивановной Тютчевой. На то время, вдовой подполковника Бердяева, бывшего управляющего Петергофом.
И, наконец, здесь, на минусинской земле, в Курагино похоронен 24- I-1856 г декабрист А.И.Тютчев, и, возможно, его жена Е.П. Жибинова (в гражданском браке). И ныне в Красноярском крае здравствуют еще потомки декабриста А.И. Тютчева, но уже под фамилией Жибиновых.

М.В. Злобин — член клуба «Краевед». 15-XI-2005 г.

Потомки декабриста А.И.Тютчева.

Видный деятель декабристского движения Алексей Иванович Тютчев после десятилетней каторги летом 1836 года был отправлен на вечное поселение в глухое с. Курагинское Минусинского округа. Здесь он женился гражданским браком на крестьянке Евдокии Петровне Жи-биновой, у них было четверо детей. Декабристы были лишены всех прав состояния, поэтому многие не вступали в официальный брак. Тютчев по этому поводу говорил: «Пусть мои дети лучше будут воль-ными сибиряками, чем детьми «государственного преступника». Дети декабриста писались по фамилии матери, Жибиновыми, и считались незаконнорожденными, но односельчане звали их Тютчевыми, или по-простонародному «Чутчевыми».
Алексей Иванович был человеком веселым, общительным, хорошим охотником, замечательным певцом, пользовался уважением у местных крестьян, помогал советом, учил грамоте их ребятишек. Умер он 24 января 1856 года. Курагинцы похоронили декабриста в ограде церкви. В наши дни на его могиле поставлен памятник.
В печатных источниках значится, что род А.И. Тютчева «угас». Следы потомков по линии дочерей декабриста затерялись, в Курагино остался только сын, Алексей Алексеевич. В 1925 г., готовя публикацию к 100-летию восстания, краевед А.П. Косованов встречается с ним. Это был обычный крестьянин. Осиротев в четыре года, отца он не помнил и передавал только рассказы и легенды о нем, услышанные от старо-жилов. В то время уже 72-летний старик, он жил в семье своего сына. Этим и исчерпывались сведения о потомках декабриста. А в Курагино утвердилось мнение, что сын Алексея Алексеевича, Илья, умер в Тагашетском доме инвалидов, не оставив потомства…
В сентябре 1981года при Курагинском доме пионеров им. Тютчева, учительницей школы №1 Фридой Александровной Дерхо из старшеклассников была создана группа «Поиск», которая серьезно за-нялась сбором материалов о декабристе, отбывавшем ссылку в их родном селе.
Поиск привел ребят к 76-летней М.И. Дацаевой. в Курагино Мария Ивановна приехала в 1929 году, хорошо знала семью Тютчевых: Алексея Алексеевича, Илью Алексеевича, его жену Соломею Тимофе-евну и их детей: Ульяну, Кондратия, Анастасию, Ксению.
Овдовев, Мария Ивановна в 1934 году вышла замуж за В.В. Дацаева. первой женой Василия Васильевича была Ульяна Ильинична Тютчева, т.е. правнучка декабриста. Она умерла красивой 34-летней женщиной от костного туберкулеза, оставив двух сыновей: Ивана, 1921 года рождения и Михаила, 1927 года рождения. следовательно, дети Ульяны Ильиничны приходились декабристу праправнуками.
Мария Ивановна заменила сиротам мать. Семьи Тютчевых и Да-цаевых по-прежнему находились в близких отношениях. Илья Алексеевич, оставшись под старость один, долгое время жил у Дацаевых, но, когда он тяжело заболел, и стала необходима постоянная медицинская помощь, его определили в дом инвалидов с. Тагашет, где он и умер в 1951 году.
М.И.Дацаева передала в фонды музея им. Н.М.Мартьянова хра-нящиеся у нее вещи семьи сына и внука декабриста, а также материал о ее приемных сыновьях: похоронное извещение на Ивана Дацаева, павшего смертью храбрых 17 сентября 1942 года, план-карту его захоронения (Калининградская область), фотопортрет, переснятый с его комсомольского билета, фотографии младшего, Михаила Васильевича, ныне проживающего в п. Кононово Красноярского края.
Итак, была открыта новая страница в истории рода декабриста. Но как это ни странно, неизвестной она оказалась только для краеведов. Вскоре мы убедились, что многое, о чем нам поведала М.И. Дацаева, хорошо помнят и другие курагинские старожилы. Просто большинство из знавших сына декабриста в старости, уже не свя-зывало его с самим декабристом, а тем более не говорили о том, что Илья Алексеевич и его дети — потомки Тютчева — «политического», т.е. связь между главою рода и потомками фактически оборвалась на втором поколении.
Теперь предстояла самая главная и важная задача:
— найти документальные доказательства уже имеющихся сведений. И конечно, всех интересовал единственный здравствующий потомок декабриста Тютчева.
И вот я в Кононово первые же встреченные радушно доводят до дома Дацаевых. Сразу видно, что Михаила Васильевича в поселке знают все. Он живет здесь с самого основания Кононовской базы Ени-сейского пароходства. Обычный интерес к приезжему человеку: «За-чем нужен, родственница или по делу?» Мой уклончивый ответ: «По делу», кажется не удовлетворил. Невольно подумала: «Вот бы сказать, что Дацаев — праправнук декабриста, как бы удивился!».
На дворе встретил высокий пожилой мужчина в рабочей одежде, гостеприимно пригласил в дом. Просто и опрятно убранные комнаты. Они с женой Галиной Алексеевной живут вдвоем. Дочь взрослая, имеет семью.
Михаил Васильевич из тех немногословных деловых людей, которые совершенно не умеют рассказывать о себе. «Родился 12 ноября 1927 года, окончил шесть классов Курагинской школы, работал в колхозе, окончил курсы трактористов. В октябре 1944 года призван на военную службу в Тихоокеанский флот. После демобилизации в 1951 году устроился работать в Курагино, затем уехал в Черногорск. В 1954 году устроился работать в Курагино на теплоход «Сибиряк» механиком. С 1955 года живет в Кононово, в 1980 году по состоянию здоровья сошел на берег».
Хозяин явно смущен, что его скромная жизнь может кого-то за-интересовать. Факту, что он потомок декабриста, кажется, не придает никакого значения. Видя мое искреннее удивление, поясняет: «Родословной своей не интересовался. В семье никогда не говорили, что мы имеем отношение к декабристу, даже дед Илья Алексеевич, которого хорошо помню. Я знал, что мать моя была Тютчева, но всегда считал, что это однофамильцы Тютчеву, именем которого в Курагино названа улица. Мать я помню очень смутно, вещей после нее у меня не осталось. Да и какое отношение я имею к предкам? Пристраиваться к славе, которая тебе не принадлежит, некрасиво».
Передо мною документальные свидетельства «скромной деятельности» праправнука декабриста: пожелтевшие военные фотографии, медали «За победу над Японией», «XXX лет Вооруженным силам СССР», фотографии судов, на которых механиком и капитаном-механиком плавал Михаил Васильевич. Почетные грамоты, авторское свидетельство на рационализаторское предложение, знак «Победитель социалистического соревнования 1979 года», удостоверение ударника коммунистического труда. А вот М.В. Дацаев среди выпускников-заочников 1972 года Красноярского речного училища — немалое мужество нужно было иметь, чтобы в 40 лет засесть за учебники!
Постепенно Михаил Васильевич оживляется, начинает вдохновенно рассказывать о Енисее, о своей работе. Его неторопливая речь говорит о природном уме и смекалке, а лежащие на столе большие натруженные руки — о том, как много повидал он за суровую, полную опасностей жизнь речника. Слушать его чрезвычайно интересно.
Прощаясь, я шутливо спросила: «Неужели так никому и не скажите, что вы — потомок декабриста?» Михаил Васильевич ответил вопросом: «К чему?».
К моменту нашей встречи уже было документально доказано, что М.В. Дацаев — праправнук А.И.Тютчева.
В Госархиве Красноярского края были найдены документы, устанавливающие даты рождения «незаконнорожденных детей Евдокии Петровны Жибиновой», а также рассказывающие о их дальнейшей судьбе.
Старшая дочь декабриста Анна вышла замуж за тюменского мещанина Александра Васильева и уехала с ним в Западную Сибирь. Мария вышла замуж за крестьянина д. Пойлово, следы их затерялись. Сын Петр мальчиком утонул в Тубе.
Большинство старых метрических книг Курагинской Спасской церкви погибло во время пожара. Но во всех сохранившихся книгах 1870-1890 годов есть записи о рождении детей «у крестьянина с. Курагинского Алексея Алексеевича Чутчева и его законной жены Натальи Герасимовны», но в живых остался только Илья.
Поиском документов о семье Ильи Алексеевича серьезно занимались юные декабристоведы в последнее время. Ими найдена запись о бракосочетании Ильи Алексеевича 27 января 1893 г. Интересно, что указана двойная Фамилия: «Жибинов он же Чутчев». Ребята установили, что у внука декабриста было 18 детей, но к 1930 году осталось в живых четверо: Ульяна, Кондратий, Анастасия, Ксения. Кондратий и Ксения умерли молодыми, судьба потомков Ульяны неизвестна, а об Анастасии пока ничего не найдено.
В родословной декабриста еще много белых пятен, нужно попытаться отыскать потомков и по линии дочерей декабриста.
Поиск продолжается…
О. Сафонова

Заметки краеведа
Из книги «Наша родная Брянщина» Приокское книжное изд-во. Изд. 1983 г. г Тула.

Тютчев А.И. — уроженец Брянского уезда. А.И.Тютчев служил в лейб-гвардии Семеновском полку, а затем в Пензенском полку, где вступил в «Общество соединенных славян».
Он поддерживал связи с С.И.Муравьевым-Апостолом, М.П.Бестужевым-Рюминым и вел активную работу по подготовке вос-стания среди солдат своего полка.
После поражения восстания был арестован, заточен в крепость, а затем отправлен на каторгу в Сибирь. Умер он 21.01.1856 г. и похоро-нен в Курагинском Енисейской губернии. На его могиле стоит памят-ник с надписью: «Тютчев Алексей Иванович (1801-1856). Активный участник декабристов в 1825г.»
В с. Хотылеве Брянского уезда — А.И. Тютчеву установлена ме-мориальная доска.
Активным членом «Северного общества» был подполковник А.М. Миклашевский.
Смерть Миклашевского описана в очерках «Письма из Дагестана».
Муж сестры Миклашевского — декабрист А.Ф. Бригген.
Брянскую землю прославили: Федор Иванович Тютчев (1803-1873).
Ф.И. Тютчев, по его собственному признанию, начал впервые чувство-вать и мыслить среди полей и лесов, раскинувшихся возле села Овстуга, что в Жуковском районе.

Маленький и худой Ф.И.Тютчев и высокий широкоплечий красавец А.К.Толстой (1817-1875).

Тютчев Алексей:

— Служил в старом Семеновском полку. За бунт переведен в Пен-зенский пехотный полк.
-Это он открыл славянам существование Южного общества, будучи знаком с Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым.
— Отбывал в Чите, затем в Петропавловском заводе, потом в Ми-нусинске, где и умер.
— Тютчев был одним из 15 декабристов «Южного общества», которые добровольно взяли на себя убийство императора. Идея создания отряда цареубийц принадлежит Пестелю.
— В работе Александра Косованова «Новые страницы из жизни Минусинских декабристов» напечатанной в 1925 году в ежегоднике музея им. Н.М.Мартьянова в городе Минусинске к 100-летию восстания декабристов в 1825 г. упоминает, что А.И. Тютчев родной брат знаменитого поэта Ф.М.Тютчева. («Сибирь и декабристы» № 4 Ирк. Изд. 1985 г.)
— В публикации О.С. Тальской «Из жизни декабристов на каторге и в ссылке» приводится в письме декабриста Евгения Петровича Обо-ленского к А.В .Протасьеву: «Между прочим, которые родными остав-лены, находится здесь некто Тютчев Алексей Иванович, племянник родной известного тебе Михаила Ивановича Тютчева. Он служил в старом Семеновском полку, имел собственное материнское имение, приносившее ему довольно доход. Отец его с того времени как он взят в крепость, и доселе не писал и не посылал ему не копейки.» (Протась-ев — зять Оболенского в Чите.)
(Исторический вестник 1890 г. №1. стр.128
*У отца А.И.Тютчева — И.И.Тютчева было еще три брата и три сестры, но имен их в родословной нет.

Тютчев Алексей Иванович.
(1800-1856)
Капитан Пензинского полка (пехота)
Член общества Соед. Славян.
Декабрист.
Осужден на 20 лет каторжных работ. Срок сокращен до 15 лет.
В 1836 году вышел на поселение.
Умер в с. Курагинское 24.01.1856 г. Минусинского округа Енисейской губернии. (Из «Записок Бестужева».)

Дополнительные сведения:
Т.А.И. — сын брянского помещика. Службу начал в Лейб-Гв. Семеновском полку. После восстания Семеновского полка в 1820г. — переведен в Пензенский пехотный полк — штабс-капитаном.
В Чит. острог поступил 24-XII-1827г.
В 1835 г. вышел на поселение в Курагинское, где и умер 21 января 1856 года.
(Из библ. словаря, изд. «Политкат», 1925г.)

«А.Н.Муравьев» — «Полярная звезда» стр.395.
Шереметева Надежда Николаевна, урожденная Тютчева (1775-1850) — вдова гвардии капитан-порутчика Василия Петровича Шереметева, помещица Рузского уезда Московской Губернии. Женщина умная, во-левая, она пользовалась, среди декабристов, большим уважением.
А.Е.Розен «Записки» «Полярная звезда».
стр.233.
«… От IX до V водили нас ежедневно по два раза в особенную просторную избу, в коей устроены были ручные мельницы с жернова-ми, каждому приходилось молоть по два пуда ржи на урок… Иногда работы сопровождались пением самым гармоническим. П.Н.Свистунов был регентом и капельмейстером; лучшие голоса были: бас — братьев Крюковых, тенор — Щепина-Ростовского, сопрано — Тютчев, церковное пение Барятинского пели они необыкновенно хорошо.»
«Розен А.Е.» — «Полярная звезда» стр.445.
«… Эта встреча произошла в ночь на 6 августа 1826 г. в Парголове во время проезда из Петроградской крепости в крепость «Форт Слава» близь Роченсальма И.Д. Якушкина, М.И. Муравьева-Апостола, А.А. Бестужева, А.П. Арбузова и А.И.Тютчева. в станционном доме нахо-дились Е.И. Бибикова — урожденная Муравьева-Апостол, т.е. сестра декабристов М.И. и М.С. Муравьевых-Апостолов, Е.Ф. Муравьева, А.В. Якушкина — жена Якушкина с 2-мя детьми, Н.Н. Шереметева — теща И.Д.Якушкина, урожденная Тютчева, П.Н. Мысловских — протоирей Казанского собора, А.И. Фонвизин — отставной полковник член Союза Благоденствия, помилован и выпущен под надзор полиции.
сер. «Полярная звезда» «Трубецкой» т-1 стр. 381.
«Из декабристов подвергшихся гражданской казни вместе с Тру-бецким, офицерами-семеновцами, служившими под знаменами этого полка в Отечественную войну, были: И.Д. Якушкин, М.И. Муравьев-Апостол, С.Г.Краснокутский, А.И.Тютчев, Ф.П. Шаховский и Ф.Ф. Вадковский. В Семеновском полку служили и приговоренные к смертной казни С.И. Муровьев-Апостол и М.П. Бестужев-Рюмин.
Сер. «Полярная звезда» С.П.Трубецкой т-2
Материалы о жизни и революционной деятельности:

Стр.222 письмо Н.А.Бестужеву Иркутск 1.09.1854 г.
«… Якушкин привез известие о новой убыли нашего полка, и я недавно того подтверждение от Тютчева: Николай Крюков умер 30-VII после 6-ти дневной горячки.
Тютчев же пишет о себе, что он стар, хил и нищ, имеет четверых детей; в этом отношении все наши союзники не отстали один от друго-го; у всех семейства, что некоторых, между тем и покойного (Н.Крюкова) заставило пожениться, как пришлось.»

Стр. 510 Тютчев Алексей Иванович (1800-1856) капитан Пензенского пехотного полка, осужден по 11 разр. На поселении с 1836г. в с. Курагино Енисейской губернии. Его жена, дочь местного крестьянина, Анна Петровна Жибинова страдала психическим расстройством, на почве алкоголизма. Через «Малую артель» и из личных средств Трубецкие помогали семье Тютчева.

Стр.560.
Костров Николай Алексеевич (1823-1881), историк, этнограф Сибири. Выпускник Московского университета, с 1846 г. чиновник по особым поручениям при Енисейском губернаторе в Красноярске. С 1855 г. Минусинский окружной начальник. Относился к декабристам с доброжелательностью, оказывал им материальную помощь. Под «Ми-нусинскими» имеются в виду семьи умерших декабристов А.И.Тютчева и Н.О.Мозгалевского. первый женился на крестьянке А.П.Жибиновой, склонной к болезненному запою. После смерти мужа она с горя совсем опустилась и забросила детей. Декабристы из средств «Малой артели» и личных средств помогали семьям своих товарищей.
(Богданова М.М. — Жены декабристов. Сибирячки. — В книге «В сердцах отечества сынов» стр.246-247, 257.)

стр. 476.
Шереметева Надежда Николаевна, урожденная Тютчева (1775-1850) — теща И.Д.Якушкина. И.Д.Якушкин, выйдя на поселение раньше Трубецкого, хлопотал через свою тещу о разрешении Трубецким перебраться в Западную Сибирь.
Басаргин «Полярная звезда». Записки декабриста.
Стр.181.
«… Наконец наступил и наш срок отъезда. Выехали из Петровской ровно через 10 лет после сентенции, т.е. в июле 1836 г. Прочим товарищам нашим 1-го разряда оставалось пробыть еще 3 года. В нашем разряде находилось 19 человек: два брата Муравьевых, Вол-конский, Ивашев, Лунин, Свистунов, Анненков, Штейнгель, Грамницкий, Митьков, Киреев, Тютчев, Фролов и я.»

стр.454. «Записки Муханова». «Полярная звезда».
Ивашова Вера Александровна (урожденная Толстая, умерла 1837г.) мать И.П. Ивашова, двоюродная сестра Е.Л. Тютчева, матери поэта Ф.И. Тютчева и Н.Л. Завалишиной, мачехи Д.И. Завалишина.» — о Н.Н. Шереметевой прочесть «Фонвизин» т.1.

Якушкин И.Д. «Записки» «Полярная звезда»
стр.126.
М.П.Бестужев-Рюмин решительный до безумия в своих действиях, он не ставил никогда в расчет препятствий, какие могли встретиться в предпринимаемом деле… Узнавши через прежнего своего сослужив-ца Тютчева о существовании тайного общества «Соединенных Славян», к которому Тютчев принадлежал, и что начальник этого тайного общества артиллерист поручик Петр Борисов, Бестужев поспешил с таким важным открытием к Сергею Муравьеву, потом отправился к Борисову и уговорил его присоединиться со своими Славянами к Юж-ному тайному обществу.»
Стр.161. «… В крепости Роченсаньм в Финляндии. Александр Бестухев был придобрый малый (17 лет). Замечая, что Тютчев грустит, он употреблял все средства, чтобы развеселить его и не имея с ним ничего общего, он проводил с меланхоликом по целым дням глаз на глаз.»

И.Д.Якушкин «Полярная звезда»
стр.155.
«…Вскоре по приходе моем к коменданту прибыли туда и мои спутники: Матвей Муравьев, Александр Бестужев (Мариинский), Ар-бузов и Тютчев. С Муравьевым я был коротко знаком, служа вместе в Семеновском полку, мы были почти неразлучны во время походов 12-го, 13-го, 14-го годы; прочих я прежде не знал. Бестужев красовался в венгерке, Бестужев и Тютчев были в куртках и шароварах из толстого серого сукна. Арбузов служил лейтенантом в гвардейском экипаже, а Тютчев из Семеновского полка, в 1821г. был переведен в один из пол-ков 8-й дивизии и принадлежал к обществу славян. Оба они не имели родственников в Петербурге, и потому, когда их мундиры были со-жжены, их снабдили казенной одеждой.

О переезде от Петр. Кр. до форта Славы и долее до Роченсальма.
Записки декабриста И.И.Горбачевского (изд. Акад.наук) стр. 6.
«Происшествие в Лещинском лагере»
«При образовании, составлении общественной суммы, должно было начаться с 1-IX-1825г. (т.е. денежной кассы на общественные нужды Тайного общества Славян) сумма сия должна была увеличиваться взносами членов.
Но не предвиденный случай разрушил все сии планы, прежде нежили они были приведены были в исполнение. С давнего времени члены Славянского союза замечали, что офицеры бывшего Семеновского полка имеют какие-то тайные предприятия против правительства и думали, что они состоят в каком–либо тайном обществе. Борисов-2-й узнав от Пестова о близком знакомстве Сергея Муравьева с офице-рами конных артиллерийских рот, препоручил Громницкому принять в Общество капитана Тютчева, служившего прежде в упомянутом гвардейском полку, и препоручить ему, возобновить прошлое знакомство с С.Муравьевым, стараясь узнать его мысли и намерения с тем, что ежели он заметит в нем что–либо клонящееся к цели Славянского общества, то немедленно уведомить о сем Борисова или которого-нибудь из членов. Не нужно говорить, что от Тютчева требовали скромности и осторожности; ему никто не препоручал принимать в члены С.Муравьева; просили только с ним сблизиться и узнать все, что можно о тайном обществе.
(Прочесть: стр. 6-34)

Стр.177… 2-й раздел
Арестован в Старом-Константинове Волочиской губ. Служив-ший прежде в Старом-Семеновском полку, за бунт был переведен в Пензенский пехотный полк капитаном; это он открыл славянам существование Южного общества, будучи знаком, с Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым. Был в Финляндии (Форт Слава); откуда переведен в Читу; из Читы в Петровский завод, потом на посе-ление в Минусинск.

«Сибирь и декабристы» №5 изд. Иркутск.
(Из воспоминаний П.М. Сайлотовой в пересказе В.А. Ляховича).
«А.И. Тютчев был на поселении в с. Курагинском Енисейской губернии, жил гражданским браком с крестьянкой Екатериной Жибиковой, имел 4-х детей. Определенных занятий у него не было: учил детей, писал прошения крестьянам, занимался охотой и рыбной ловлей. Прекрасный собеседник, он был желанным гостем в любом доме. Минусинские декабристы любили его за простой и веселый характер, бывали у него в с. Курагинском и помогали, когда приходила нужда. В последние годы А.И.Тютчев стал пьянствовать и умер в 1856г. от горячки за 6 месяцев до амнистии. Печальная судьба его потомства: сын Петр утонул, жена сошла с ума и скоро умерла. Дочери вышли замуж за простых людей и уехали. До глубокой старости жил в с. Курагинском его сын Алексей Алексеевич.
А вот из сохранившихся воспоминаний самого автора — П.М. Сайлотовой стр.198 сохранившихся в архиве.
«Тютчев А.М. — брат поэта (ошибочные сведения — М. Зл.) не был братом поэту Ф.И.Тютчеву. … Он был очень бедный. Товарищи ему помогали. Женат не был. Жил гражданским браком с крестьянской девицей, имел 4-х детей. Старший мальчик утонул, дочери вышли замуж за простых людей.»
(Дузина — Сойлотова вышла замуж в 1850г.) К этому времени был Н.и А. Кр., Ф-берг, Фролов, Киреев, Тютчев, Мо , А. и В. Белчев.

Чивилихин «Память» кн.-1 стр.83-85.
Общество «Объединенных славян» имело главной целью осво-бождение всех славянских народов от самовластия, уничтожение суще-ствующей между некоторыми из них национальной ненависти и соеди-нение всех обитаемых ими земель федеративным союзом! Гражданские свободы и равенство всех. Объединение славян в родственный союз славянских народов России, Польши, Богемии, Моравии, Сербии, Долмации и др. славян.
«Александр Степанович Юшков прадед моей жены Чивилихи-ной Елены или крестный отец М.Ю.Барановского. Александр Степанович Юшков был внуком декабристу Мозгалевскому. Там же стр.89.

Декабрист Дунцов-Выгодовский не был дворянином, он был сы-ном русского крестьянина Тимофея Дунцова. (Там же.) Песня, которую распевали пожилые женщины с. Каратуз, что под Минусинском:
Не видела, не слышала,
Родимой невдомек,…
«Память» стр. 163.

Алексей Тютчев проживал в бедности, в одиночестве, тосковал в с. Курагинском. (стр.246)

Пущин
стр.488 «Mon bon aims» (в переводе с французского «Мой друг»). Это прозвище дала А.И.Тютчева изъяснявшаяся (с дамами) преимущественно на французском языке.
В письме к Свистунову П.Н. из Ялуторовски 9.10.1854г. Пущин сообщает и просит: «Матвей мне говорил, что вы хотите участвовать в сборе для «Mon bon aims». Когда-нибудь пришлите ваши 10 целковых. Я надеюсь к ним еще кой-что прибавить и все отправлю. Вероятно он обратился и в Иркутск, хотя и там, при всех богатствах, либо наличности. как это делается, не знаю.

Пущин Свистунову из Ялуторовски 16 марта 1856г. пишет: «С почтой получил Басаргин письмо Киреева. Киреев пишет о смерти Тютчева 24.1. 1856г. от горячки. Нынче что-то очень часта убыль в наших рядах. Впрочем это в порядке вещей. Мы спрашиваем Киреева, что осталось после «Mon bon ami», вероятно , есть потомство, и , веро-ятно в бедственном положении. (У Тютчева осталось 4-ро детей. М.Зл.) В Минусинске Кн. Костров, окружным начальником. Он женат на Бер-дяевой — племяннице Тютчева. Без сомнения, по возможности что-нибудь сделают.

Стр.319. В письме Пущина к Н.И.Пущину из Ялуторовска 23 апреля 1856г.
«В Минусинске, (перед этим в Красноярске умер 25-X-1855 г. В.Л.Давыдов. — М.Зл.) в генваре нынешнего года новая могила; умер незнакомый вам А.И.Тютчев. С ним теперь 63 деревянных креста.

Из кн. «Ссыльные декабристы в Сибири.» Новосиб. кн. Изд. Стр.191.
В одном из писем Киреев спрашивает Е.И.Якушкина: «Не отяго-тит ли маленькую артель 100 руб. серебром в год для семейства Тютчевых? Из этих 100 рублей отдавали бы ежегодно малую часть семейству на поддержание его хозяйства, а большую бы оставляли в запас, в случае необходимости поставить за него (т.е. за сына Тютчева — Е.М.) когда он пойдет на рекрутскую очередь — рекрута.