Юный всадник
Белый месяц на скаку
Тонкой плетью распорол
Войлок Бурен-хана,
Облака и шелк тумана.
Белый месяц засмеялся,
И шальные ветры Гоби
По степям и перелескам
Отпустил свистеть и драться.
Звезды — капли молока
Падали на землю.
Помирили все ветра
До осенних песен.
И до слез высокий месяц —
Юный всадник поднебесья —
Над Джидинскою долиной
Обещал любовь и веру.
Белый месяц — гость желанный,
Праздник света и рожденья
Сильных телом и душой
Сыновей твоих, Джида!
*
Жаворонок Ичетуя
Юго-восточный ветер
Гонит стада туманов.
Доржи Банзаров едет
В черной коляске домой.
Версты ямщик считает,
Длинные-длинные версты,
Качается и засыпает,
Вожжи роняет из рук.
Доржи тогда запевает
Медленным голосом песню,
Песню старинных скитаний —
Индия, Гоби, Китай…
«Пустой колчан сломался
И тетива истлела,
Отец, к тебе я еду…
Порвался мой халат
И шапка износилась.
Мама, к тебе я еду…»
Утренних крыльев свист —
Коршун взлетает над степью.
Дым над Ичетуем тает.
Жаворонки поют.
И высоко в поднебесье
Самый печальный и звонкий
Песню запел джидинскую
Жаворонок молодой.
Доржи Банзаров услышал
И улыбнулся, заплакал…
Белая юрта мамы
Издалека видна !
Юго-восточный ветер
Гонит стада туманов.
Доржи Банзаров едет,
Едет домой.
*
Память рода
Я улигеров не слыхал в улусе,
В прокопченной и рваной юрте.
Зачем же снится мне мелодия,
Рожденная когда-то в старину ?
Я хотел бы увидеть творцов «Гэсэра»,
Вереницу добрых сказителей —
Безымянных и нищих поэтов,
И учиться у них петь.
Но следы затерялись в веках,
В беспощадной пропасти времени.
Где вы, вольные странники,
Смелые духом и сердцем?
Только слово от вас осталось,
Только музыка светлая — ваше
Наследство,
И в крови высокие сны,
Не чужие — родные напевы.
Так преданий веселое эхо
По долинам зеленым гуляет,
Зазывая мечтой и надеждой:
Жить и помнить, и петь улигеры.
*
Зимний романс
Замороженная ночь.
Лунный одуванчик
На лугу алмазном спит.
Замороженная ночь.
Сумасшедший тополь
Песню без мелодии скрипит.
Замороженная ночь.
И на ощупь, и устами
Нищий тополь разыщи.
Замороженная ночь.
И слезами растопи печаль,
Нелюбимая — любимая…
…Тополь, тополь, кто тебя поджег
*
Дикая роза
Дикая роза, шиповник колючий,
Славен обычай твой
На юго-западном склоне цвести
И ароматом пьянить !
Возле тебя исчезает печаль,
Роза дикая, и уйти от тебя
Можно только к любимой.
Тлению ты неподвластна, и пенью
Сотни лет внимаешь прилежно —
Дрозд недолго живет,
Ты — остаешься.
Сотни шипов вонзаются в сердце,
Темную боль и заклятье снимая
*
Признание в февральском предместье
Она взяла в руки
Мое сердце,
Наполненное стихами,
И разбила о каменные
Ступени.
Утром дворник
Никак не мог понять —
Как
Выросли
Эти красные цветы
На камне.
*
Храм поэзии —
Звезды Лермонтова,
Хризантемы Ли Цин-чжао,
Сердце Такубоку,
Струна Намжила Нимбуева…
Храм поэзии —
Селенгинская долина,
Боргойская степь,
Байкальское небо,
Улица Доржи Банзарова,
Родина…
Здравствуй, светлое блаженство
Петь и жить !
*
В сердце
Есть еще одно сердце —
Это твоя печаль,
И пока она жива,
Жив и ты.
*
Холода
Январь железными лучами
Пронзает город и сады,
И падает простуженное
Тельце воробьиное
На лед, песок и соль.
Его собратья
Еще летают,
Еще сидят на ветках тополей,
Но птицепад,
Январский птицепад
Еще не кончился…
Не приютить,
Не отогреть,
Не удержать в руке,
Не оживить
Погасшие глаза
И сердце воробьиное.
Чужая смерть печальней,
Чем своя,
Чужая боль сильнее…
Под тополями — серые плоды,
И щебет в памяти,
И праздник воробьиных душ
В июле, в августе,
В апреле.
*
Алтан Одон
(Древнебурятское название Венеры)
Ты снова не умеешь говорить,
И полуслово, как немая птица,
Летит, почуя мысли твердь —
Невысказанному — не проявиться.
Среди кварталов и афиш
Бредешь, не зная жизни лада.
И не поешь, не говоришь.
Чужая книга и баллада.
Обрывком разговора, ссорой
Напомнит о печали спорной,
О Золотой Звезде — Алтан Одон,
Что бирюзовой наклонилась лирой.
И кажется — исчезни ее звон,
И кровь остынет, и не станет мира.
*
Клинопись
На полузабытом санскрите —
Шумерских речений нектар,
Прольется из глиняной книги
Печальной любви пожар.
Как прежде, как есть или будет
Сиять звездопад, и луна
Сквозь тусклые окна будней,
Сквозь души лететь, как струна.
И не повториться ! Другая
Пусть жизнь колобродит, светла —
Азийские не узнавая
Ни знака, ни слова, ни зла.
*
Жизнь пройдет, стихи истлеют,
Новый город будет расцветать,
Будут правнуки под кленами смеяться
И дарить друг другу розы…
Мы с тобою будем живы,
И с небес Шаданакара,
И с высот Энрофа
Будем радоваться новым —
Новым парам с чистыми сердцами,
Неизвестным молодым поэтам,
Новым аурам любовным,
Новым знаниям и книгам…
Мы из вечности алмазной,
И уедем вновь когда-нибудь
На печальное и радостное небо
Возжигать огонь небесный…
*
Прозрачен июнь! В золотистый и нежный
Укутаны чьи-то мечты, в оранжевый шелк аромата,
И тайный шиповник, радостный и прилежный,
Качает цветы, словно стихи Монсальвата.
Промчался мой дождь, суровый,
Холодный и странный,
Взмахнув на прощанье далекой молнией света,
И я мечтаю — летает, витает туманный
Мой друг одинокий, товарищ счастливого лета.
Пройдем по лесам, далеким долинам,
В озера нырнем, босиком по волшебным травам!
У нас впереди скитанья по улицам длинным,
И золотая, вечная, звездная слава…
*
Молитва во имя Далай-Ламы
(с тибетского)
Пусть сияют, вечно пребывают
Лотосные стопы Господа Алмазного!
О Далай-Лама,
О жизнь Авалокитешвары,
Море мудрости и счастья океан!
О Учитель,
Благо знаний
Пусть не иссякает, как источник
В той земле
С высокими снегами,
Ом!
*
Я вернулся и свой дом.
В коридоре, направо
Вновь, светилась Галактика,
Словно лампада
Среди книг
Ли Цип-чжао и лета